Петр Драгунов. Ветер душ

20.

По физике ничего, даже весело. По математике так себе, даже скучно. По остальным - где лучше, где хуже, а по химии полный завал.

Преподаватель физики - Валерий Петрович, личность известная, главным образом за многочисленные эксперименты над своими родными учениками. Кино затеял на перемене показывать, поединок боксеров. Включаем (мы с Борькой в физическом кружке), а на экране негр белого мочит.

Народ радуется, болеет за угнетенных чернокожих. А у нас лента вкруговую, метров тридцать. На пятом кругу тупая пенка доходит до самых наблюдательных, зарождается буча. На седьмом кругу они ломятся в подсобку, но мы не можем, в лежку - уже пять повторений. Как животы не надорвали?

Я к электричеству приобщился. Электронный экзаменатор собирали, на Выставку достижений народного хозяйства. Медаль он там получил, грят, двоек обалдуям наставил. Они кнопки давят, он листает и двойки ставит. Кол мы не предусмотрели.

А электронный он, потому как электродвигатель там имелся. А к двигателю такому стартер требуется. У меня в руках проводочки, у Журбина коробочки, а у Борьки электродвигатель. И тут интерес разобрал, а что будет, если красный проводочек с зеленым соединить. В.П. сказал, что уши завянут, но я не поверил. Тупо так соединяю, медленно.

Смотрю, мы в другой комнате, с теми же с проводочками. Их намертво заварило. А в глазах белый-пребелый шар, ослепительный, яркий. А в противоположном углу В.П., тоже белый - белый, но не очень ослепительный, жалобный какой-то.

Ну и ругался он тогда, как гладко ругался... А ему намедни кабинет от пожара спасля, знали бы, не сделали. Борька Макошин в том месяце пожар устроил. Он же деятельный, важный такой. Все знает. Взялся девкам объяснять, как трансформатор работает. Учебный трансформатор, кгов так пять, не меньше. Борька, разгильдяй, вход с выходом попутал. Двенадцать вольт сунул в двести двадцать, на выходе молния от к.з., а по периметру электропроводка праздничным фейерверком и бенгальскими огнями.

Пленка в нашем киноаппарате старого образца. Горючая до полыхания. Но мы же ловкие до техники безобразия. Я пленку чьей-то хламидой кислорода лишил, Борька деревяшкой вилку из розетки выудил, а Журбин успел добежать до рубильника. А потом за неделю кабинет в порядок привели, шторки навесили.

По математике - конфликт с классной руководительницей. Теорему Пифагора по своему доказал, а она мне, что я умник и неуч. Тройки иногда ставила, четверки по праздникам. Как тут не взъерепениться.

О химии говорить сложно. Хорошо, Ирина за меня взялась. Два балла в четверти светило. А она лучше всех. Мы до этого с мужиками вулканами, бертолетовой солью, солями серебра и натрия занимались. Воняло и бабахало так, что дух захватывало.

У нас с Ирой долгие вечера. Она с букварями, я иногда через плечо заглядываю. Кое-что запомнил. Сидим за одной партой, она на меня отвлеклась, ну меня и спросили. Десять формул кислот. Ну написал. Ирина в ладони смеется. А завуч без комплексов, двоечнику пять баллов в журнал и четыре за четверть. Ей тоже моя подружка нравилась.

О нашей дружбе знает вся школа. Даже директор знает, что мы не расстаемся вечерами. Плевать, сейчас не до этого. В жизни самое страшное будничность. Ее нельзя поправить, она самостоятельна и безысходна.

Шел урок химии, меня вызвали к директору. Сначала завуча, а потом и меня. Сказали, только что, от сердечного приступа, у Ирины умерла мать. Я должен сам ей сообщить об этом. Мне страшно, но я вошел в кабинет химии…

Она почти висела на мне. Который час мы шатаемся по серым, унылым улицам Алма-Аты. Близится вечер. Суетливые прохожие маятниками снуют от остановок к магазинам, от магазинов к остановкам или подъездным дверям.

Идти вникуда... Наше несчастье всегда и везде с нами. Сонная, скрученная в комок нервов нелепость. Мир обрастает тенями, стаи ворон карканьем заполонили небо. Мутно. Герои этого мира - люди из сна. Они приходили из ниоткуда, исчезали в никуда. Они давали расплывчатые советы голосами из пепельного тумана. Их взгляды терялись во мгле.

Не помню их. Помню Ирину. Траурную кайму ее глаз. Помню тихую радость, когда мои нелепые, дурацкие выходки выводят ее из темноты оцепенения. Наверное, больше ничего и не было. Мы перестали ходить в школу. И ничего. Иногда заявлялись друзья, неловко, угловато, боязливо. Прошли похороны, прошло все. Но мы не желали проходить мимо друг друга.

Однажды, в один из безликих, темных вечеров, она предложила остаться с ней навсегда, и пришла ночь. Мы были первыми друг у друга. Как смешна и нелепа наша угловатость. Но чувство сильнее ее. Оно не проходит, оно ведет за собой.

Бешеная жажда сжала тела в одно, и боль растворилась. Глаза моей маленькой женщины стали бездонными. Я терялся в них словно в омуте, я растворялся в блаженстве каждой клеточкой тела.

Можно часами смотреть на наготу любимого тела. Каждый изгиб его кажется открытием и совершенством, каждое движение законченной грацией, от которой сойдешь с ума. Мои руки не желали отрываться от нее. Я живу прикосновением. И дни тянулись невыносимо долго, они жаждали новой ночи, и она приходила.

Далее

.

Пётр Драгунов. Ветер душ.

Автор: Драгунов Петр Петрович

Владелец: Драгунов Петр Петрович

Предоставлено: Драгунов Петр Петрович

Собрание: Пётр Драгунов. Ветер душ.

Использование материалов сайта разрешено только при согласии авторов материалов.
Обязательным условием является указание активной ссылки на использованный материал

веб-лаборатория компании MaxSoft 1999-2002 ©