Петр Драгунов. Ветер душ

31.

На город опустились плотные сумерки, а Плохиш, не умолкая, повествует о союзной скалолазной элите. Город пустой, одинокие прохожие торопятся по домам. Прохладно. Время от времени нас шугают поливалки, смывающие струями воды опавшую листву. Часа два я пожираю ушами совершенно неведомые мне, удивительные сведения.

Он - как учебник по высшей школе скалолазания. Оказывается, мы здесь, в Казахии, во главе с архимогущим, легендарным Космачевым сидим по почки в глубокой и мутной луже. А там, наверху, идет настоящая жесткая конкуренция между Россией и Украиной. Там краснояры (но не «Спартаки») давят в нюх всех и каждого. Фамилий с добрую сотню, и у каждой свой рейтинг.

Остается воздыхать по временам горбуновского «Спартака». Как просто было. Победил - получи конфетку, проиграл - пинка под зад. А тут сплошные недоразумения. То мальчик перворазрядник чемпионом Союза становится. То мужикам-пердунам лет под пятьдесят, а они лезут выше крыши и уходить не собираются. В перспективах запутаешься.

Закрытие сезона на удивление прошло под мою диктовку. Лесничество - скала специфичная для всех и прочих кроме меня. Я ее назубок знаю. Подошел, прицепился, промолотил отрицаловки и карнизы на одном вздохе. Какие там ключи народ ищет, я не понял? Лазать побольше надо, и проблемы уйдут.

Восторженные архиповские девчонки сказали, что я лез как обезьяна. Я восхищен... Ну надо же... Вот он настоящий положительный комплимент. На самом деле, просто Амир в Афгане, да Дюков в части. «Енбек» же смотрится на трассе как мишка косолапый в похмелье. С Союза мужики приехали, опять обосрались, не до мелких республиканских стартов. Вот я и выиграл. Плохиш тоже не плохо пролез. В первый раз скалу видел, а попал в пятерку.

Толпа жужжит, улыбается, многолико, многолапо жмет мою пятерню и поздравляет с успехом. Только как запихать сей успех в плохишевские выкладки? Я ведь и мастеров настоящих отродясь не видел. Был шанс в Янгиобаде, так не смотрел, как Калошин выступает, жевал варежку.

Космачев у нас - человек No 1, а там приехал, стартанул и вальнулся. Он уже лет десять как мастера спорта не подтверждает. Лезет на уровне КМСа. Да что там, оказывается, лет пять, как никто из наших мужиков на Союзе трассу индивидуального лазанья пролезть не сподобился.

Плохиш очень уважает Шефа и нисколечко Давыдову. На тренировках ОФП (обще физической подготовки) ленив как тюлень. Руку лишний раз не подымет. Не любит бегать, ненавидит подтягиваться. Зато мы очень быстро околесили окрестные скалы и бани. Среди бань глянулась Центральная с сухим паром и редкими посетителями. Среди скал прочно обосновались в Малой Бутаковке.

Почистили ее на совесть. Тросы десятимиллиметровые навесили на страховке, коуши вместо карабинов. Пригоняли туда наших молодых мужиков - Кару, Колю, Саню. Два дня проворохались, но обустроили место на сто процентов: от сортира из камней до ровных стояночных площадок. Были бы трубы, точно водопровод бы подвели. Урюк вот напрочь объели.

Лесник приходил. Кричит : «Что вы, подлецы, делаете !?» Как что, обустраиваемая. Лазать удобнее, когда быт налажен. На стенах Малой Бутаковки я выгляжу явно бледнее Юры. Он лезет не торопясь, основательно и всегда готов к сложным координационным движениям.

У него огромные кулаки и непропорционально маленькие кончики пальцев. Это природное преимущество. Может брать мелкие зацепы всей пятерней и развивать на них большее усилие. Вот и потягайся с ним на ключах, попробуй.

Малая Бутаковка почти вся из ключей состоит. Если не карниз, так катушка. Катушками у них сложные стенки с мелкими зацепами называют. Наверное от слова кататься. Точно, раз - и ноги с мелочовки поплыли, а на руках не удержаться. Дырка от бублика, а не лазание.

Тело по-другому располагать нужно. На силу рук не надейся, решают дело кисти, а то и один палец. Липнешь к карнизам, как муха к потолку. Откуда этот лазун на мою голову прибыл?

Но ударили холода, и Бутаковку пришлось оставить. Склоны занесло снегом, белизна слепит глаза и вяжет холодом кисти. С карнизов свисают метровые сосульки, а стеки щерятся панцирем льда и непроходимы напрочь. Это не скалолазание, альпинизм, а в него мы не играем.

Обычно в позднюю осень мы отдыхаем от скал, и одно ОФП интересует моих тренеров. Но сей год замечателен вдвойне. В зале у Архипова соорудили деревянный тренажер, нарезали фрезой зацепов и набили деревянных выступов.

Здорово. Летаю вверх, вниз и мотаю километраж, не выходя из зала. Светло, тепло и мухи не кусают. Архипов попривык, что я у него только наполовину. Злиться и советовать стал ровно вдове меньше. Про Плохиша спрашивал. Тот на турбазе живет, редко видимся.

Архипов подсовывает ко мне в пару своих перспективных малолеток. Я должен объяснять им через руки и ноги то, что не доходит через голову. Пацаны на тренажере часами елозят, а не врубаются в него, ни в зуб ногой. Тут же как на скале, придумывать нужно. Ну пропусти зацепу и лезь через одну - новая трасса. А то мелом пометь, куда наступать можно - ключик получится.

Самое любимое - баскетбол. Гоняем до хрипоты. Маркович бросать наловчился. Оторвемся кое-как от них, он раз - и пару трехочковых вобьет. А попробуй, забери у него мячик, когда он выше тебя на целую голову.

Давыдова смылась на отдых куда подальше. Ее и теток не видать в СКА-12 в увеличительную лупу. Мужики хором ушли в армию. Оставшиеся - младше меня. Работаю за главного. Разминку провожу, игры. Придумал на стадион, под мост мотаться, там стенка из камней выложена. Можно полазать как на скале. Кара братца младшего привел, учу его ноги ставить, тело располагать. Остальным хвосты накручиваю.

Мотался к Плохишу на турбазу. Захожу, лежит на кровати с юно-молоденькой подругой. Сигарету курит. Олимпиец хренов. Он, видите ли, от нагрузок отдыхает. Вещает, что пахать все могут, самое важное - уметь расслабиться. Теория у него такая.

Девчонке пятнадцать лет, а он с ней живет вовсю. Во дает, во расслабитель. Скорей бы Новый год. Оторвемся на Туюк-Су, попразднуем. Хочу новый сезон, соревнования. Хочу выбраться из монотонности работы, тренировок, походить в горах, хлебнуть воздуха, посидеть у костерочка. И каркают по ночам вороны на тенистых стенах скал у реки Или, и я ворочаюсь на кровати и не могу уснуть заполночь.

Что с бабы возьмешь, кроме воя, визга и причитаний на ентих посиделках. Это у нее разбором поведения на тренировках называется. Сидим и льем друг на друга, а она на нас. Разделяет и властвует.

То мужское достоинство Дюкова определила, то разнообразные недостоинства остальных мужиков. У нашего тренера все под контролем. Абы выше крыши кто не высунулся. Дюков настолько лидером стал, что никто с ним в паре лазать не желает. У него поучиться нечему. А все Мать... Так его довела, что Вова, как белый янычар, на остальных мужиков с ятаганом кидается. Банзай!

А Петровна на Новый год карнавал решила закатить. Без костюмов маскарадных, глаголет, не являйтесь. Подопечные женского пола из кожи вон лезут. Я, кричит, Мальвиной наряжусь, а я Красной Шапочкой. Ага, Мальвина в декольте и задом пятидесятого размера. А о Красную Шапочку волк точно зубы сломит, ей уже за тридцать - мышцы, жилы, да кости.

Мне интересно, в кого Витюля наряжаться станет? В коробку хлопьев кукурузных с биркой "Геркулес"? А Красильников наповал меня ранил. Мы, говорит, (причем за нас двоих), в трех поросят нарядимся. Это что я, на нос пять копеек прилеплю? Увидишь, - шипит, - за костюмы не беспокойся, я позабочусь.

А как не беспокоиться? Весь праздник угрохаем. Тетки дуться начнут, мужики гавкаться меж собой. Отличная перспектива.

31-го в 16-00 стоим в очереди за шампанским. Вернее, сразу в трех очередях - в одной Коля, в другой Юра, в третьей я. Народ торопится. Местами, не отходя от кассы, наливаться принялся. А мы с рюкзаками, как бичи или идиоты, и понять ничего не можем.

Вечер полон многообещающего сумрака. Хлопьями падает снег. У прохожих топорщатся воротники, в подернутых белым лужах мокнет на ногах обувь. Граждане топчут слякоть, а нетерпеливые машины струями сворачивают промозглую жижу, добавляя сырости пешеходам. Но тщетно. С автолавок несет запахом конфет и свежих апельсинов, и кто-то поздравляет прохожих с Новым годом.

Волнение в очередях доходит до предела, когда продавщицы объявляют о лимите на шампанское в одни руки. «По две на один нос!» - яростно кричат сивоносые грузчики. А у меня и денег на вшивый лимит, что волноваться?

Плохиш творит что попало. У него, оказывается, с турбазой расчет. Он сорит деньгами как принц Помпадур. Во всех трех очередях мы получаем по полному лимиту на три носа, 18 штук. Я такого количества, как есть, не унесу.

- Один друг нам поможет, - успокаивает Юра.

Он что, ишак его друг? Перетаскивать барахло, вина и жратвы целую кучу.

До остановки шестерки премся как беременные клоуны. Лямки давят в плечи, бутылки в спину. Если учитывать припасенное ранее, то по семь раз на брата выходит. Двадцать одна бутыль в трех рюкзаках - сумасшедшее количество. Да пошел он со своим другом, который так и не появился.

Не успели отойти от конечной, до плотины еще с километр, Юра останавливается, развязывает рюкзак и достает бутыль.

- Счас с другом познакомимся, - резюмирует зачинщик и разливает жидкость три кружки. Это у него, родимого, юмор такой. Ну выпили, я с непривычки чуть пеной не захлебнулся.

И заискрилось. Как с первым другом здоровались, помню ясно, как второго на плотине одолели, уже смутно. Горельник, Чимбулак и прочие победы не помню ни в дым.

Очнулся у самого Туюк-Су. С нами Мархлевский, рюкзак полегчал существенно, но еще позвякивает. Александр нам: «Ну вы набрались», а Плохиш песенку поет: «То ли еще будет. Ой-ой-ой!».

Домики подсвечены цветными гирляндами, народ кучкуется, хохочет, торопится к представлению в главном зале. Там пока пляшут под магнитофон, счастливые, будто и они с "другом" повстречались. Мы присоединиться толком не успели, как Петровна объявляет:

- А теперь карнавал!

Ну вот и пошли дальше наряжаться. Удалились в отдельную комнату, разлили, Петровна в дверь стучится:

- Мальчики... Вы как, совсем раздетые, наряжаетесь?

- Наряжаемся! - дурным голосом возопил Плохиш и чуть не запустил в дверь пустой бутылкой.

Тут я смотрю, мы как есть на трех свиней похожи. Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф. Сидим, хрюкаем по каждому поводу, а на две кости встать - сил не осталось.

В народ вышли в обнимку. Кто кого волочит, понять трудно. На нас пальцами тычут. Давыдова как рак - красная, красная. А что она сделает, Новый год, карнавал.

На улице прозрачный сумрак и тишина, прерываемая моим рычанием на снег. В который раз освобождаю бедный желудок от горячительного. Память раздроблена сеточкой почти не связанных фрагментов. Ходил к архиповцам, танцевал с Натальей, пытался набить рожу Плохишу, да, видно, не получилось, координация подвела.

Помню, что загипнотизировал двух вполне взрослых альпиноидов. Пусть сами не лезут. Развели жуть - экстрасенсы, телепатия. Дизель потушили, не дуя на свечку, пламя волей колышут, глазки пучат.

Сказал же им, что я экстрасенс, а они не верят. Меня сам Коля Волжанин обучил. И пошло-поехало. Установил двух великовозрастных жлобов к стене лицом. Грю, счас будете делать, что укажу, а потом сами в транс впадете.

Верят плохо, но встали.

- Подымите правую руку, - грю. Подняли.

- Подымите левую руку, - подняли.

- Подымите правую ногу. - Подняли. Стоят как тараканы на выданье.

- Гипноз чуюте?!

- Ничего, - грят, - не чуем.

- А чего на стены лезем?!

Мужики здоровые попались, а мне ни убежать, ни Плох не поможет. Взяли мое тело за руки за ноги и через окно в снег запулили. Там и протрезвел. Как плохо было... Гад Плохиш и все "друзья" его гады. Чтобы я еще пил шампанское...

Еще февраль, а сборы в самом разгаре. Шеф собрал в одну кучу и альпинистов, и скалолазов, загнал скопом на Туюк-Су. Маленький зверинец. Из армии отозвали Горбунова и Витюлю. Они имеют вполне отдельную от Дюкова комнатку, тоже повесили на стену портрет генсека в регалиях и службу блюдут.

Мужики от армии будто дуреют. Становятся ехидными, желтыми, глаза мелкострочные, зрачки дерганые. Я, наверное, не пойму чего-то. Говорят, их там мутузят почем зря, деды измываются. Это над Дюковым? Он же кабан невесть какой, мочканет, один блин останется. Правда, не понимаю.

Занятий уйма. Несмотря на зиму, мы лазаем по скалам и чувствуем себя вполне комфортно. Нашли солнечную стенку, а ясных дней в феврале хватает. Скала зернистая, трение отличное, да вот не разнообразная, жлобская немного. Техника нужна не особо, в основном мышцу хорошую ей подавай.

Завел по указанию Плохиша дневник и записываю количество подъемов, метраж, самочувствие, трассы на время. Мы теперь с секундомером и спать, и ср... ходим.

На подходах снег тяжелый, колючий. Грани бесчисленных кристаллов набухают водой днем и застывают в лед ночью. С утра плавать в этой каше - одно удовольствие. Сплошной Сизифов труд. Ты вверх один шаг, а она, вместе с тобой вниз на два шага. Да еще норовит во все мыслимые отверстия в одежде забраться.

После тренировок, - существующие в мире развлечения: футбол на высотных склонах, с выживанием сильнейших, разнообразные дежурства, то бишь, помойка огромных жирных котлов в ледяной воде. Из хорошего - песни вечером под гитару да добрый сон, под храп сотоварищей.

Плохиш взялся обучать меня хождению по натянутому тросу. Сам еле ходит и меня мучит. Я два - три шага сделаю и в отвал, он же ложиться на трос удумал.

Кара подошел. Веселенький такой:

- Что делаете?

- Не мешай. Видишь, человек на трос ложится.

- А если, кто возьмет, да и за трос при этом дернет? - пошутил Кара и дернул за трос в самом деле.

Плохиш подлетел в воздух, как растопыренный таракан и вдарился о натянутый трос пузом.

- Уй! Е! - сдавлено закричал недоделанный циркач, согнулся на карачки и пополз от нас подальше.

Кара очень извинялся, Юра пытался встать и подвинуться к нему поближе, на предмет прямого общения. Кара ускользал. Юра ругался матом.

После такого афронта я с тросом завязал, на горные лыжи переключился. Катаюсь вполне прилично, удовольствие получаю. Тоже координацию развивает, скорость, реакцию, но по моему мнению, в два раза безопаснее, чем тросовые шутки.

Познакомился с Сергеем Чепчевым. Он одного возраста с Шефом, тоже попадает в гималайскую сборную, но в общении на удивление прост. Сергей увлекается психологией спорта, я тоже книжки читаю. С ним часами можно разговаривать, интересно, он столько знает, столько видел.

У него и работа кочевая - геология. А гор он находил, больше чем Шеф, да и Влада Смирнова обставил. В Швейцарские Альпы ездил, ходил с проводниками-профессионалами. Тянь-Шань и Памир исколесил вдоль и поперек. Рассказывает - заслушаешься.

И каждый вечер, - отблеск заката во весь восточный склон пика Абая. Непрерывная череда жандармов, скальных стен подсвечивается яростной желтизной. Небо над ними становится иссини - черным, будто гигантский, построенный неведомыми богами замок - скальный склон отрывается от обыденности и парит в небесах.

Опускается солнце, тень пожирает пламя, спешит вверх. И кажется, что прямо перед тобой разворачивается изначальная битва сил света и тьмы. Извечный круговорот дня и ночи обретает осмысленную направленность и предназначение, разворачивает бесчисленный хоровод времени, судеб, движения жизни в пустоту.

Далее

.

Пётр Драгунов. Ветер душ.

Автор: Драгунов Петр Петрович

Владелец: Драгунов Петр Петрович

Предоставлено: Драгунов Петр Петрович

Собрание: Пётр Драгунов. Ветер душ.

Использование материалов сайта разрешено только при согласии авторов материалов.
Обязательным условием является указание активной ссылки на использованный материал

веб-лаборатория компании MaxSoft 1999-2002 ©