Петр Драгунов. Ветер душ

6.

Приятная неожиданность - нам можно попасть в настоящий альплагерь Талгар к Володе. Они не слабо прижились рядом с местной пекарней и зовут нас - огородников к себе в гости. Ну мы новичками и собрались.

Руководили поездкой невесть откуда взявшиеся тетки. На тренировки - так ни ногой, а тут самые главные. Нашли грузовую машину за червонец. Тщедушный газик - головастик стонал и хрипел от тяжести нашей поклажи.

Я попытался заснуть, но водитель ругался так, что слышно даже в кузове. А когда у него вылетело заднее колесо, причем пулей обогнало саму машину метров на 60, шопер на дерьмо извелся. Но починили и благополучно доехали до перевалочной базы.

На перевалочной базе удивительный бардак, но душевно. Каждый занят только собой, копошатся вразнобой, как жучки навозные. Но чаем угостили, песни пели. Ночевать улеглись общим скопом, на полу, поверх спальников. Мужики бородатые из России откуда нас знают? Да и знают ли? А привечали и устроили в общей куче без вопросов.

Район Талгара сильно отличается от уже виденного мной. Он строже, напряженней. Мне кажется, здесь всегда царит дождевая погода. Дождь или сейчас закончился, или вот-вот начнется. А то без особых выкрутасов идет себе целые сутки подряд. Пропитанная влагой трава подымается в человеческий рост. Мох, словно утробная губка, вобравшая в себя океан влаги. Ели по особенному мохнатые, мощные и широколапые.

Топали от базы до лагеря четыре битых часа. Тропа скользкая, земля жирная до черноты. Перенасыщенные запахи перемежает свежесть. Сумрак. Белые клочья тумана прикрывают определенность. Только монотонная вереница тропы вверх.

Нас нагрузили лагерными продуктами, медикаментами. Пропуск, так сказать. Лагерь стоит на левом склоне ущелья. Домишки с шиферными крышами как скворечники. Никакой основательности. Там вместо стекла фанера. Тут стена как клетчатая рубашка.

А ярких плакатчиков с прикольными надписями вполне достаточно. Шутят, а что же им делать? На горы почти не ходят - дожди-с. Жрут, песни орут, да хохочут. Мальчики, девочки за тридцать лет. А мы постоянно работаем.

Пилим и таскаем уйму дров – будто готовим на зиму. Камнями отсыпали целую тропу к пекарне. Все дни в заботах ударной стройки. Вечерами внизу, под нами, угрожающе тяжелым потоком со взвесью земли и каменьями грохочет река Талгар. Она прихватывает с собой все, что под руку попадется - ветки, валуганы, щас сами горы поплывут.

Сидишь за запотевшим квадратиком оконного стекла и смотришь, как они проплывают - река, нахохлившиеся на ночь ели, горы и весь унылый, оставшийся в дожде мир. Отрезанность и отрешенность, безличность и пустота.

А Горбунов старший выглядит как новобрачный поросенок. Он отъелся и слегка разжирел на лагерных харчах. Рожица его, розовая и довольная, поблескивает веселыми голубыми глазками. В пуховичке красного цвета, поверх еще и лагерная черная штормовка, тренер ходит вразвалочку, носки абалаковских новых вибрамов разбрасывает по бокам наружу. Нам пальчиком на работу указывает.

В секции, похоже назревает бунт. Младший братец потихоньку вскрывает перед нами не вполне приличные вещи. Почему де братец собирает деньги в секционную кассу, а потом тратит их не оглядываясь? Где новые веревки, которые на них обещал приобрести?

Он утверждает, что купил две пуховки на команду. Хорошо, но одну носит сам, а другую отдал во владение личной подруге Татьяне. Мне тоже не нравится вкалывать на дядю, таскать полные носилки, собирать бумажки вокруг личного бунгало. Злюсь выше меры.

Мужики, что работают вместе с ним в пекарне, жалятся на тренера. Володя использует их как наемную, хозработную силу, а сам ходит гору за горой. Толпа гудит как линии высоковольтного напряжения.

В последний вечер пекли хлеб. Специалисты буквально все. Чем смазывать формы, сколько. Как тесто должно подойти. Печь русская с раскаленным, пышущим жаром полукруглым зевом.

Когда запах свежего хлеба превращается в нечто осязаемое, мы превращаемся в специалистов по советам. А хлеб парит, разламывается руками и со сладким чаем утверждается в моем вечно пустующем желудке. Но и это чудо не остановило бучу.

Первыми в бочку полезли Квашнин и Якунин. Оба принципиальные, аж жуть. У доктора Квашнина небритый кадык дергается, голос на сип исходит. Витюля злой как дрободан, бурчит и вопросы на рык изводит. Глаза маленькие, колючие.

А мудрый младший братец из-за чужих спин почти не высовывался. Так, следил за борьбой и вопросы проблемные подкидывал. За подающего. Борьба же проходила с переменным успехом. Веревки вроде нашлись, на пуховку установили списочную очередь ношения. Мне точно не дождаться.

Володя - великий мастер игры со словом, умелец превращений черного в белое, неприятного в необходимое. Под его магнетическими движениями гнет опадает, становится нереальным.

Вот уже все, во всяком случае я, заворожено слушаем нескончаемое повествование, в котором главным героем удачливый друг Володи Рауль. Он так велик этот Рауль, что Алдар Косе просто смешон с ним рядом.

Рауль путешествовал, гордо подняв голову и наказывая обидчиков по альплагерям и базам, по необъятному Союзу. Он был в далеком сибирском городе Красноярске. Там есть чудная, почти сказочная страна - Столбы. Знаменитая тем, что именно в ней Рауль надсмехался над Абреками, водил их за нос и бил рожы сразу пятерым.

Далее

.

Пётр Драгунов. Ветер душ.

Автор: Драгунов Петр Петрович

Владелец: Драгунов Петр Петрович

Предоставлено: Драгунов Петр Петрович

Собрание: Пётр Драгунов. Ветер душ.

Использование материалов сайта разрешено только при согласии авторов материалов.
Обязательным условием является указание активной ссылки на использованный материал

веб-лаборатория компании MaxSoft 1999-2002 ©