Петр Драгунов. Ветер душ

17.

Серебристые с обратной стороны листья тополей чуть трепещут от легкого вечернего бриза с гор. Он несет им свежесть, а мне еще незнакомые, зовущие запахи высокогорья.

Водитель распахивает мелкую, убогую дверку кабины и вываливается наружу. У него в руках пачка сигарет. Ему можно, он не спортсмен. Говорит о чем-то с Архиповым, улыбается, дышит ему дымом прямо в лицо. Тот в притворном ужасе машет руками, показывает в сторону нас, детей, пальчиком. Негоже, дурной пример заразителен.

Между пирамидальными верхушками деревьев проглядывают вершины. Они уже оторвались от земли. В их предгорьях вечер, и серая, почти черная растительность сливается в темное море, из которого растут белые, слегка розоватые айсберги льдов.

Загружены наши бытовые заботы. Архиповы перестают беспокоиться и подпрыгивать за забытым. Я устраиваюсь у краешка тента, чтобы хоть что-то различить в сумерках дороги. Но здесь трясет неимоверно, да и жестко. Все мягкое перетащили вглубь машины. Там и лежат вповалку, аки гады теплые и ползучие.

Глаза слипаются. Я отталкиваюсь от деревяшки сидения руками и с размаху падаю в общую кучу. Вой, ругательства. Но ничего. Устроился, растолкал боками нетерпеливых и уснул.

Только синева, насыщенная до черной глубины. Синева, которую почти не улавливаешь, она оттенок. Ее поглотила ночь. Что-то спряталось за могучей, угрюмой спиной скального жандарма и опускает бледные ниточки лучей на окружающее.

Луны нет, но прозрачность ночи так легка, что сумрак пересыщается звездами. Они падают на меня неисчислимыми мириадами миров. Они несут свежесть пространства, невообразимую даль безмолвия и печали. Темные, непроницаемые в ночи конуса елей направлены туда же - вверх. И живое может стремится в небо, и я могу.

Мне на плечи укладывают газовый баллон весом в пятьдесят килограммов. Напоминание о земном притяжении. Я подстраиваюсь к колоне несущих общественное барахло до нового пристанища, иду, потею.

Бревенчатый мост через шкворчащую в темноте речку. Даже в темноте я различаю белую пену на перекатах камней. Она спешит вниз, а мы приехали сюда. Похоже, надолго.

Тропа шпыняет меня незнакомыми бугорками и поворотами. Упал бы, да никак не можно. Баллон с газом на хребте не позволяет. Но приятно осознавать собственную немереную силу. Я знаю, что не каждый мужик так сможет. Взять и понести баллон.

Начальник возится с замком на двери. Сбрасываю ношу с плеч и оглядываюсь. Мы на самом дне ущелья. Его склоны обрывисты, они теряются в кромешной темноте. Из-за плеч Жандарма - мощной, двухсотметровой, отдельно стоящей скалы, показалась Венера. Так вот кто сорил серебряными лучами в темноте. Вижу ее крошечный, платиновый диск. Необычайная, удивительная прозрачность ночного неба.

Сделали еще ходку к машине. Донесли остатки шмоток. Вот и домик, где нам предстоит обитать. Предбанник со столярным и прочим хозяйственным барахлом. Справа просторная кухня, слева пара комнат, одна большая, другая поменьше. В большой - одинарные лежаки, прикрепленные к стенам. В малой - нары в два этажа. Будем спать на втором. Наверху, в тесной и теплой компании.

Сергей Маркович берет в руки семиструнную гитару, и мы перебираемся в большую комнату. Слушаем песню об огромном таком полицае, который все плачет и плачет. Жлобства он, гад, натворил, что даже дочка ему простить не может.

Уютно до безобразия. Свечечки на столе мерцают. Тепло и пахнет чужими носками. Это чтобы служба не забывалась. Туюк-су заброшенный альпинистский лагерь. Он здесь еще до войны был палаточный, сезонный. В пятидесятых застроили кирпичными зданиями.

Мы вот живем в бывшей бане. Аркаша тут же предлагает попариться скопом, не отходя от кассы. Ржем как положено. Весело, как в настоящем альплагере. Вот только нет его. Два чудом уцелевших домика, да наш маленький коллективчик. А когда-то сюда стекались сотни людей со всех концов Советского Союза.

Но потом, альпинизм как массовость для народу, кончился вместе с лозунгами ДОСААФ. Народу приезжало меньше и меньше. Народу жить и кушать вкусно разрешили. А этим подсобнее заниматься дома.

С крутых склонов сходили зимние лавины. Огромные камни вламывались в пустые человеческие пристанища и навсегда становились их единственными обитателями. Нам уже зябко, и Маркович искусно поддерживает ночное настроение.

С Туюк-Су связана одна очень интересная легенда, - заводит тренер. В те далекие годы между нашей баней и административными постройками располагался палаточный городок, в котором три летних месяца жили альпинисты.

В один из сезонов в альплагерь прибыла красивая и яркая пара молодоженов. Высокий, складный парень, косая сажень в плечах, разрядник, силач и скальный технарь каких мало. Ему женой - чудная молодая женщина, такая, на которых мы заглядываемся даже в пыльной сутолоке города.

Молодожены были так увлечены друг другом, что более, их никто не интересовал. Парень перешел в группу своей суженой, хотя и имел разряд повыше. Они вместе любили горы. Поздними вечерами парень прокрадывался к женской палатке, где она спала и тихонько будил подругу. А то и просто выкрадывал ее и нес сонную, вверх по склону, поближе к ночному небу.

Там наверху, под хвойными пирамидами елей, есть лавочка. На ней и оставались молодые наедине с любимыми горами. Наедине всю ночь.

Однажды ярким летним днем их группа пошла на очередное восхождение. В тот раз перед ними был пик Абая, с его сотнеметровыми скальными стенами, темными, мрачными расщелинами.

Как всегда неожиданно налетела непогода и закружила бешеную, холодную круговерть. Ледяные снежные струи веером, с силой опадали вниз и мешали продвижению вперед. Из посредственного, почти для новичков, маршрут превратился в восхождение на пределе сил и возможностей. Если бы не присутствие в группе столь сильного участника как этот парень, они наверняка погибли бы среди страшных, укрытых панцирем льда скал.

Но люди шли вверх, шли мучительно долго, так как отступать не приходилось. Группа покорила вершину только когда день перебрался за хмурую грань ночи.

Вечер в горах мимолетен. Даже когда солнце вечерними золотыми отблесками укрывает стены ущелий, он длится какие-то пять минут. Но стоит ему спрятаться за горой, как наступает ночь.

Серые провалы межгорий вбирают черноту с удивительной быстротой. Тело изрезанной черными полосами земли меняется каждую секунду. А снежная высь одиноких вершин горит в ночи белыми светильниками еще долго. Затем меркнут и они.

Но солнца не было и в помине. Метель утихла, и плотные, тяжелые снеговые тучи толпились стадом серых баранов. Они сорили в темноту мокрым холодным снегом. Они обрастали клочьями тумана и разбивали реальность на множество отголосков. Скалы казались тенями, а тени скалами. Гигантские пропасти - тропами протоптанными в бесконечность.

Восходители разбрелись в разные стороны, ища место для спуска. Вдруг раздался пронзительный женский крик. Женщина поскользнулась и упала пропасть! Его суженая. Парень дико заорал и ринулся следом. Но его поймали. Тогда он начал лихорадочно готовится к спуску вниз по ночной вертикальной стене.

Никто не мог удержать его от столь безумного дела, он был страшен и не понимал чужих слов. Остальные нашли безопасный обход и ринулись туда в надежде на чудо. Когда они прибежали вниз, под стену, было поздно. Они увидели лишь безжизненное, юное тело. Женщина была мертва.

Метель утихла. спутники долго искали парня. Они кричали, звали его. Возвратились на вершину во второй раз. В тщетных поисках прошло утро. Когда рассвет обнажил стену, они увидели, что его там нет.

Группа возвратилась во встревоженный, говорливый лагерь. Начались спасательные работы. Сотни людей прочесывали окрестности. Но парня так и нашли. Полетели головы начспасов и выпускающих. Хотели закрыть сезон, но он успел закончиться сам вместе с коротким горным летом.

Конец августа разразился столь мощным и обильным снегопадом, что и палатки не успели вывезти. Брошенные пристанища стояли проваленные под белой тяжестью, горбя каркасы, словно дуги спин. Так и дождались они одиночества и холода суровой тяньшанской зимы.

Но пришло новое лето, а с ним и новый сезон. Альплагерь подновили, привели в подобающий спортивный вид. Новая публика хлынула в Туюк-Су, совершать новые, геройские восхождения.

В то время альпинисты одевались достаточно своеобразно. Они были вынуждены пользоваться снаряжением, которое нам и не снилось. Огромные кованые крючья, веревки из пеньки, тяжелые трехслойные кожаные башмаки, горные альпенштоки с килограммовыми наконечниками, черные, глухие штормовые костюмы из брезента. Спорт для людей не слабых как телом, так и душой.

Однажды в лагерь спустилась группа с восхождения на пик Амангельды. Они травили байки, что видели на пике Абая Черного Человека. Сначала, они приняли его за каменное изваяние. Настолько тот был недвижим и поглощен созерцанием неведомой дали. Но потом изваяние упало на колени и дико закричало, посылая неведомые проклятия небу и горам, его попиравшим.

Горное эхо подхватило страшное послание и понесло его отголосками ущелий, ледников, каменных круч. Удивленное пространство на секунду замерло осмысливая случившееся, затем разразилось диким хохотом камнепадов и пьяной, неудержимой жутью снежных лавин.

В откровенно разыгравшееся воображение веселых товарищей никто из начальников не поверил. Но засим последовало событие, переполошившее весь лагерь, - на группу, мирно перекусывающую на привале, напал Черный Человек. Он разметал перепуганных спортсменов в разные стороны и забрал все съестные припасы. Голыми руками разрывал консервные банки напополам. Глубоким вечером того же дня случилось и вовсе ужасное.

Лагерь проснулся от дикого женского крика, удивительно долгого и безнадежного. Он удалялся куда-то вверх, но и не думал ослабевать, перемежаясь шумными, рыкающими вздохами большого животного.

Никто ничего не понимал. Начиналась паника. Мужики метались меж палаток, вооруженные чем попало и нацеленные против всех. Крик прервался. Инструкторы смогли объявить построение. Но умолкшую было ночь разрезал рык настоящего зверя. Он тянулся с высоты, был настолько ужасен, что холодило сердце.

Вдруг, до самых краев темного неба, ночь насытилось холодом и враждебностью. Казалось, она смотрит на сбитых в кучу людишек прямо из ниоткуда. Берет их за горло, каждого поодиночке, костлявой скользкой рукой.

Затем еще раз закричала женщина. Но коротко... Все прервалось хорошо слышимым стуком падения мягкого тела о земляной склон.

Ее нашли утром. Безжизненное тело юной женщины лежало прямо под скалой. Там вверху, где была их любимая, ночная скамейка. Кто-то сразу связал череду событий, но ему еще не поверили.

Поверили в следующую ночь, когда побежавшие вверх мужики стали свидетелями второй трагической сцены. Черный Альпинист стоял на самом краю пропасти и с нечеловеческой силой и ловкостью держал на вытянутых руках извивающееся тело в спальнике. Они не смогли ничего сделать с этим. И эта женщина стала его жертвой.

Лагерь немедленно эвакуировали вниз, район полностью закрыли для туристов и отдыхающих. Милиция и егеря начали широкомасштабную облаву на обезумевшего Черного Альпиниста.

Дело оказалось сложным, сопряженным с усилиями больших сил и долгим временем. Если бы альпинист ушел из района, его бы никогда не нашли. В метаниях, сменах приемов и разочарованиях прошло лето, и наступила поздняя осень.

Пару раз Черный Альпинист сам находил своих загонщиков. Он нападал на людей в поисках продуктов, бил безжалостно, с нечеловеческой силой, но никого более не убивал. Походил он на крупную, одевшую грязное хламье обезьяну, но никак не на человека. Лицо скрывалось за темной курчавой бородой, ходил он совершенно босой.

И вот удалось обнаружить место его постоянного обитания. Убежищем оказалась небольшая пещера около водопада, прямо у соединения ручья с бурной горной рекой. Пещера была выстлана шкурами животных, завалена остатками беспорядочной еды, скомканным альпинистским снаряжением.

Устроили засаду. Караулили в самой пещерке и еще в нескольких местах, для верности. Черный Альпинист появился поздним вечером. Он сгибался под тяжестью туши горного козла, добытого голыми руками.

Нечеловек почуял недоброе своим уже звериным нюхом, долго колебался, но все же зашел в скальную нору. Через несколько секунд жестокой борьбы с внутренней засадой, он неожиданно вырвался из пещеры, но снаружи его обложили хорошо подготовленные, мощные отряды егерей и солдат.

Облава сомкнула полукольцо у самой речки. Бежать было некуда. Могучая, бурная река несла не только тяжелые вечерние воды. Она перекатывала валуны в человеческий рост. Словно мельничные жернова, обломки скал каменно гудели и раздавили бы в лепешку всякого.

Но обезумевший человек, не видя другого выхода, бросился прямо в воду. Один раз показалась его голова, но он рычит, он борется. Его дикий взгляд с ненавистью блуждает по оторопелым лицам преследователей. Но река поглотила его тело. Совершенно бесследно, раздавив, размазав среди камней и бурой грязи.

Парень сошел с ума, не найдя тела любимой под коварной скальной стеной. Ему показалось, что она осталась живой и ушла в горное холодное одиночество. А он слишком долго спускался вниз, он потерял ее.

Потерянный человек метался среди хоровода цирков, ущелий и каменных жандармов. Он разминулся со своими спутниками и остался совершенно один. Он искал ее среди гор до полного изнеможения духа, мучительно, бесполезно. Искал, растеряв признаки человеческого облика, забыв о собственной цели, забыв счастье ушедшей жизни.

В один из летних дней, после года скитаний и болезни, он вернулся в лагерь к ее палатке. Он вспомнил. Его разочарование было ужасным. Оно выплеснулось предельной яростью на абсолютно не повинных в его горе людей.

Наверное, девчонки натерпятся страха нынешней ночью. Рассказчик позволил себе намекнуть, что, возможно, история о парне в черном, еще не закончена. Кто знает, может именно сейчас он заглядывает в эти окна и ищет похожее лицо. Ну да мы не девочки, и нас четверо на нарах.

Далее

.

Пётр Драгунов. Ветер душ.

Автор: Драгунов Петр Петрович

Владелец: Драгунов Петр Петрович

Предоставлено: Драгунов Петр Петрович

Собрание: Пётр Драгунов. Ветер душ.

Использование материалов сайта разрешено только при согласии авторов материалов.
Обязательным условием является указание активной ссылки на использованный материал

веб-лаборатория компании MaxSoft 1999-2002 ©